-Ну, да. Уроки, — юноша кивнул так, как будто подтверждал чьи-то чужие слова, — Вы же лучший в этом. 

Теперь утвердительно кивнул я. Разговор начинал меня раздражать, к тому же Виталио был равнодушен не только к виду моего замка, но и к водным процедурам. От оруженосца скверно пахло. 

-И вы говорили, что можете помочь мне. 

Подобная наглость выглядела уже чем-то забавным. Нарастающее раздражение быстро сменилось веселой злостью. Я не помнил у себя проявления этого чувства ранее. Захотелось разбить самомнение человека, вообразившего, будто бы я ему что-то должен. В юности мне успели неплохо поставить руку. Я был сильнее большинства тех, кого встречал на пути, и отбить у мальчишки желание касаться шпаги было бы не сложно. Что стоило загнать его в угол, унизить, а, возможно, и легко ранить? Я сразу же почувствовал удивительную лёгкость в ногах и расправил плечи. 

-Сударь, — голос принадлежал не мне, а другому,  оставшемуся в прошлом, человеку, — помочь себе сможете лишь вы сами. 

Я должен был подойти к каменным ступеням, ведущим на летнюю террасу и поднять оставленую шпагу. Безусловно это был бы театр без зрителей с всего одним актером, но кто-то невидимый положил мне на плечо ладонь. 

«Не становись им. Прошлое  давно мертво.»

Я едва заметно мотнул головой, скорее чтобы вернуться в реальность нежели выразить несогласие. 

Оруженосец удивлённо моргал, наблюдая за изменениями в моем лице. Некто посторонний покинул разделяющее нас пространство и молодой человек вновь видел перед собой уже знакомого хозяина замка. 

-Хорошо, Виталио, я помогу вам. Полагаю, что вместе с началом службы вы попрощались и со шпагой, и с танцами. Чудес не бывает, юноша. Вы едва дышите. Вы можете пробежать до колодца и обратно?

-А при чем здесь танцы? — оруженосец сморщил острый нос, в его взгляде легко угадывалось недоверие. 

-Собствнно ни при чем, но ноги… И я слышу, что вы задыхаетесь, стоя на месте. 

-Зачем мне бежать?

Я улыбнулся и пожал плечами. Утро выдалось морозным, но я стоял во дворе только в лёгкой рубашке и шерстяных штанах, тогда как Виталио зябко кутался в дорогой, но бесполезный на севере, плащ. 

-Я не хочу снова стать убийцей. 

-Убийцей? — глаза оруженосца испуганно округлились, — разве победа на дуэли это убийство?

-Я никогда не побеждал на дуэли. 

-Но как же...- молодой человек указал пальцем на окна Северной спальни. 

-Ваш монсеньор наврал вам. Ни из одного поединка я не вышел победителем. Удивительно, как может искажаться история. 

Оруженосец выглядел разочарованным, весь незначительный интерес к моей персоне, что ещё присутствовал, улетучивался как эфирные пары. Первый фехтовальщик севера без боя отказывался от своей славы, обличал сам себя и от чего-то не стремился взяться за оружие. 

-Хотите я пробегу с вами? А то становится прохладно. Если вы вернётесь первым, я обещаю вам верховую прогулку до обеда. После я бы не советовал покидать крепостные стены. 

Я не допускал мысли, что способен уступить этому доходяге, несмотря на боли в правом колене. 

-А как же шпага?

-Шпага? Оружие. Опасное в своей бесполезности при слабых руках и деревянных ногах. 

Виталио только сильнее вцепился посиневшими от холода пальцами в тонкую ткань плаща. Он ожидал других слов в сочетании тайным знанием, способным в одночасье передать ему мастерство. Разочарование следовало за разочарованием. 

-И вы что… никуда не тыкните?

Настала моя очередь удивлённо распахнуть глаза. 

-Простите?

-Ну, возьмите чучело из соломы. Или как вы это обычно делаете. И тыкните его хоть куда-нибудь, чтобы было понятно.

-Вы здоровы, Виталио?

Оруженосец смерил меня совершенно пустым взглядом и молча кивнул. 

Я ни на секунду не испытывал глупых иллюзий касательно этого молодого человека. Мы никогда не смогли бы стать дружны. Временами мне не хватало дружеского плеча, весёлых шуток и беззаботной лёгкости. Создателю было угодно сделать Колина моим слугой, а дружба с простым солдатом казалась мне невозможной. Я  не решался написать друзьям юности, уговаривая себя, что боюсь получить известие об их смерти. На самом же деле я боялся угадать в строках ответов брезгливость и презрение. «Вы не стоите и капли жалости. Вам все слишком легко досталось. Я вначале не мог поверить, вы и такая мерзость… Как вы могли? Впрочем вы шли к этому уверенно. С трудом представляю наказание, которого вы достойны. Разве только полное забвение. Вас никогда не было. Ни совести, ни морали, ни чувства стыда...»

-Так вы побежите или нет?

Я моргнул. Оруженосец тяжело дышал, сероватое прежде лицо стало ярко-красным, а из его рта вырывался пар. Выходит он успел не только добежать до колодца, но и вернуться, пока я падал в пропасть своих сомнений и страхов. 

-Прогулка, — сбивчиво выдохнул оруженосец, -  Вы обещали прогулку. И не побежали сами.